Авторский проект Андрея Шапрана «Крайние Земли» стал осуществляться в 2005м году. Это рассказ и истории о крайних землях и территориях Российской Федерации, закрытых в советский период, и о людях, их населяющих (с северной территории Камчатки и поселка Ачай-Вам режим погранзоны был снят в середине 2000х годов). В транспортном отношении подавляющее большинство регионов не стало доступнее: затраты на транспортировку (билеты, ожидание, гостиницы, продукты питания) в отдельные северные районы (север, восток Чукотки, север Камчатки) не сравнимы ни с чем (от 80 тысяч рублей в одну сторону — самый экономичный вариант). Отсутствие скорой медицинской помощи, специалистов в общеобразовательной системе, влияние современной цивилизации на уклад и ценности в некогда устойчивой системе северных народов, изменение климата (наиболее остро ощущается в восточных промысловых районах и на севере — в арктической зоне) и многое другое серьезно повлияло на мир кочевых народов и мир морских охотников. За двенадцать лет работы над проектом автору удалось побывать и поработать на Дальнем Востоке в районе Южных Курил (острова Кунашир, Шикотан, Итуруп), на Ямале, в Красноярском крае и на Таймыре, ровно год жизни на Чукотке в самых непростых ее местах — на восточном штормовом побережье и в арктической зоне (серии фотографий «Живущие лицом к морю», «Медвежий патруль», «ЧАУНЛАГ», «Северный мыс».
В очерке «Табун» представлена история об оленеводах, живущих на севере Камчатки в национальном поселке Ачай-ваям (фотографии, очерк 2007го года).
Продолжение…
Танкай.
Танкай – значит красивый человек, его чукотское имя – Райтыгыргын – оно означает «домашний человек». Отца Танкая называли – «маленький человек», хотя рост у него был под метр девяносто. Танкай объяснил, что у чукчей принято – могут в шутку назвать маленького человека большим, человека который дурно пахнет – вонючим, и это имя за ним останется на всю жизнь. Я знаю чукчу по имени Ковчекн, но местные жители его не иначе как Ковшик не называют. Я спросил, почему его так зовут? Он ответил, что однажды один человек не расслышал настоящее его имя, и обратился к нему – Ковшик. В поселке стали называть только так.Спросил – детям сегодня чукотские имена дают или нет? Танкай ответил – «обязательно».
Танкай говорит, что однажды пастухи совершили ошибку – завели табун снизу, долго водили оленей по горам и, в конце концов, большую часть оленей потеряли из-за снега.
Но кроме того, объясняет оленевод, существует опасность попасть в гололед, тогда животные не могут копытить ягель и тоже погибают от голода…Такая история произошла в 1997 году, говорит Танкай, когда в декабре в горах пошел дождь и все горы превратились в сплошной каток. Он говорит, что на Чукотке в тот год потеряли 150 тысяч оленей, у них в районе – половину всего табуна.
Танкаю – 47 лет. Он говорит, что родители его чукчи – пришли на север Камчатки с Чукотки вместе с оленями. Он среднего роста, сухощав и поджар. Говорит, что его нормальный вес – под 70 килограммов, но сейчас он весит не больше 60 – пришлось голодать и много бегать за оленями. Он говорит, что в этом году каждому в его табуне пришлось работать за троих.
Спрашиваю Танкая — сколько километров он проходит в день за оленями? Он говорит, что не меньше пятидесяти (это с учетом полного отсутствия дорог, по тундре и по горам, минуя перевалы). Спрашиваю – сколько за год? Танкай смеется – «наверное, весь земной шар огибаем».
Танкай носит очки – говорит, что в детстве много читал – всю ачай-ваямскую библиотеку перечитал. Но в табун он пришел только в 21 год. До этого, признается, Танкай, он даже не знал, что такое олени. Он говорит, что сегодня работать приходится столько же, сколько и в прежние времена, и ответственность ничуть не меньше. Но раньше, говорит Танкай, за такую работу награждали орденами и вручали премии. Теперь? Танкай говорит, что в совхозе последний раз зарплату они получали в феврале, как будут жить дальше – никому в поселке неизвестно.
Танкай рассказывал – «я не боюсь ничего. Но когда у волков начинается гон, волосы дыбом встают». Однажды две стаи волков стояли рядом с табуном. Табун лежал всю ночь – семь часов, и ни один олень за это время не встал. Но во время гона, говорит Танкай, волки на табун не нападают. Только воют.
Он говорит, что хвостатые могут гипнотизировать человека. Дважды он попадал в такие ситуации – сидел у костра, а глаза сами собой закрывались. Проснулся оттого, что его топчет собственный табун — олени в случае нападения волков, в первую очередь бегут и прячутся за человека. Танкай вскочил, закричал и замахал руками, но беда уже случилась – хвостатые отбили косяк и убили оленя…»Но я всегда говорю, значит так надо было», — объясняет Танкай.
Танкай про медведей: «Живем в мире, поскольку и нам, людям, и им приходится жить в тундре вместе. Это закон. Но если медведь убивает нашего оленя, мы стараемся найти этого медведя и убить, поскольку медведь однажды этот закон уже нарушил».
О мухоморах
Анатолий Етылян – «А я сегодня ночью спор выиграл!» Вопрос — «у кого, Анатолий?» Ответил — «всю ночь спорил с ведущим телевизионного кулинарного шоу, как его?…он мне, гад, всю ночь на мозги давил, но все равно я у него выиграл!» У Анатолия сегодня хорошее настроение. Он встал в шесть утра, растопил в нашей палатке печь, согрел чай, опрокинул на свой меховой кукуль заварник с чаем, сварил рис, и теперь сидел и перебирал у зажженной свечи сушеные мухоморы.
«Анатолий, от мухоморов зависимость может появиться?» – спрашиваю его. Отвечает -«может, у меня уже появилась». Человек из телевизора – это тоже следствие зависимости?
Танкай говорит, что мухоморы хитрые и с людьми вытворяют разные штуки. И не такие…Я соглашаюсь, но пробовать мухоморы отказываюсь.
Танкай — «удивляюсь я тебе! – впервые вижу путешественника, который отказывается от мухоморов. Иностранцы, которые бывают у нас – всегда пробуют. Полтора мухоморчика можно съесть…»
«Сейчас не буду, Володя, — говорю я Танкаю, — потом вечером свою камеру в тундре я уже не найду!»
Здесь в тундре, от передозировки мухоморами, люди иногда погибают. У Ковшика брат умер в тундре. Но сегодня чукчи и эвены мухоморы считают меньшим злом, нежели водку. Танкай говорит, что его народ за всю историю не смогли завоевать ни американцы, ни русские. Завоевала их только водка.
20 октября. В табуне. Танкай – «холодно на Камчатке. Очень холодно».Утром пригнали оленей – в клубах тундровой пыли от теплого дыхания оленей и восходящего солнечного света. Еще до места стоянки раздался вой с одной стороны, тут же через минуту – подхватили на другой. Хвостатые заняли позиции с разных сторон прохода по тундре. Ночью они снова приходили в табун, но пастух Василий Айнагиги говорит, что сегодня все обошлось и табун не разогнали.
ТанкайТанкай – раскачивался из стороны в сторону, стоя на коленях, обхватив голову руками, и пел одну и ту же песню.
— Что он поет?
— Свое имя
— Скажи, что он поет?
— Он поет свое имя
Казалось конца у этой песни не будет никогда. Пастухи, сидящие по кругу в палатке, как будто замерли или онемели. Ни один из них не решался прервать поющего чукчу. Танкай останавливался, будто прислушивался к кому-то или чему–то, и снова пел. Он сидел в центре палатки, раскачивался из стороны в сторону, крепко сжав ладонями свою голову, весь напрягался и пел…
Пел он долго, поворачиваясь то в одну, в другую сторону. Временами песня его прерывалась, он говорил что-то по-чукотски, потом подносил руки со сложенными ладонями к лицу, поворачивался лицом к печи и, закачавшись из стороны в сторону, снова пел свою песню, свое имя. Танкай резко встает, проходит по кругу, обращаясь к каждому из сидящих, кроме меня, по-чукотски. Меня он пропускает, будто не замечает. Возвращается на середину круга, садится на колени и снова поет, прерывая свою песню чукотским многословьем. Кажется и поток слов и сама песня не кончатся никогда. Никто не решается остановить Танкая, но и каждый, к кому он обращается, отвечает на его вопросы.
» Теперь ты знаешь мое чукотское имя, Андрей,» — в его голосе слышится как будто сожаление. Но русские слова сменяются чукотскими, запомнить их невозможно, спрашивать у сидящих около меня пастухов вроде бы бессмысленно – Танкай говорит быстро, словно кто-то заставляет его произносить слова, снова становится на колени, начинает раскачиваться из стороны в сторону, крепко сжав ладонями свою голову, весь напрягается и снова поет…
«Я всех вас вижу, но выйти из этого состояния я не могу» — Танкай обращается ко всем присутствующим. «Теперь ты видишь, Андрей – его слова относятся только ко мне, но он даже не поворачивается лицом в мою сторону, — какие они мухоморы, что они способны вытворять».Танкай покидает нашу палатку, но напряжение в воздухе остается…
Проходит несколько минут. Дергается брезентовый полог, и его невысокая фигура вновь вырастает в центре нашего полукруга.
» Мне нужно только одно слово, чтобы выйти из этого состояния» – обращается он ко всем сидящим при свете единственной свечи. Казалось, что он временами приходит в себя, а потом снова покидает этот мир. В эти минуты он снова опускается на колени, и вновь и вновь поет свою бесконечную чукотскую песню…
«Я всех вас вижу, — продолжает он, обращаясь ко всем сидящим в палатке пастухам – и все понимаю! Но выйти из этого состояния не могу. При этом он сжимает руки в кулаки, прячет их в карманах своей куртки и делает шаг по направлению к выходу из палатки».Потом он признается, что видел этой ночью только одно лицо – пастуха по имени Ергун. Все остальное происходило в полной темноте. «Я слишком далеко ушел от вас на этот раз, — говорит Танкай, — если бы не Ергун, я вряд ли бы сегодня вернулся назад».
«Теперь ты видел все, – сказал мне Танкай перед отъездом. — Можешь уезжать».Я согласно киваю в ответ.
Автор: Андрей Шапран