Идеи физика-теоретика Джеффри Уэста (Geoffrey Brian West), возглавляющего группу по изучению физики высоких энергий, принесли ему место в списке «Ста наиболее влиятельных людей в мире» по версии журнала Time. Бизнес-сообщество также заметило его достижения. Авторитетное издание Harvard Business Review в 2007-м году назвало работу Уэста «Масштаб. Универсальные законы роста, инноваций, устойчивости и темпов жизни организмов, городов, экономических систем и компаний» одним из важнейших концептуальных прорывов, полным блистательных открытий, касающихся «глубокой сложности нашего взаимосвязанного мира».
Именно темой «сложности» занимается Институт Санта-Фе, президентом которого с 2005-го по 2009 год являлся Джеффри Уэст. Этот институт был создан в 1984 году специально для изучения сложных систем – биологических, экономических и социальных. Одна из декларируемых особенностей института заключается в объединении для этих целей точных, естественных и гуманитарных наук.
Доктор философии Олег Мальцев, продолжая свой проект по изучению наследия выдающегося французского философа Жана Бодрийяра, взял у Джеффри Уэста интервью, в ходе которого учёные обсудили наличие общих закономерностей, основанных на масштабировании тех или иных значимых характеристик организмов – в том числе, вирусов! — и социальных структур.
— Огромное спасибо, профессор, за написанную вами книгу «Масштаб». Я прочёл её трижды, более умного труда не читал уже лет десять.
— Я очень польщён, благодарю.
— Как пришла к вам идея написания подобной книги?
— У меня было уже готовое исследование, касающееся масштабирования законов биологии – в частности, метаболического обмена. И было много людей, которые просили меня написать книгу. Но я долго сопротивлялся, а потом понял, что будет полезно все эти вещи, то, как я смотрю на мир, расставить по полочкам, чтобы потом объединить в общую картину, которая будет доступна и для обывателя, а не только для академических кругов.
— Итак, существуют определённые законы масштабирования.
— Да, они интригуют, удивляют и даже вдохновляют, потому что дают понимание, принцип, откуда мы происходим.
— Давайте мы возьмём несколько примеров, которые объяснят нам этот процесс. Если мы возьмём преступность – в чём причина её масштабирования в мире?
— Нужно понимать, что преступность – это социо-экономическая деятельность, которая происходит только в обществе. Она связана со структурой социальных сетей и с тем, как работает бизнес. И в этом смысле, своего отношения к взаимодействию, не отличается от других явлений – например, генерации прибыли в городе. Схемы криминала соответствуют механизмам продукции чего-либо.
Можно посмотреть на преступность как на креативность: она требует какого-то акта, который выходит за рамки нормы. Есть просоциальное и антисоциальное, но обе эти вещи имеют один и тот же источник. То, как масштабируется преступность в городе, похоже на то, как масштабируются идеи: вначале делается какая-то модель, и потом она распространяется. Похоже на то, как распространяются болезни, ведь они тоже требуют взаимодействия между людьми.
— То есть, мы могли бы провести параллель между вирусом и преступностью?
— Мы даже в повседневности говорим, что что-то стало вирусным: как, например, вирусный маркетинг.
— Если мы знаем, как распространяется нечто, то этим можно управлять?
— Зная параметры, пропорции и коэффициенты распространения, так можно сказать, но только на уровне «низкого разрешения». Государство пытается вторгнуться в динамику распространения явлений и, в принципе, может манипулировать целыми сети идей на математическом уровне.
— В своей книге вы говорите, что если неконтролируемо увеличить масштаб, система рухнет.
— Это я пишу в конце книги, где речь идёт о последствиях сверхлинейного масштабирования. Биология оперирует на базе сетей, которые постоянно оптимизируют себя. На уровне сублинейного масштабирования, чем больше вы, тем меньше вам нужно: чем больше животное, тем меньше энергии нужно клеткам. А на уровне сверхлинейного масштабирования, чем больше вы, тем больше вам нужно. Чем больше город, тем больше в нём преступности на каждого человека, больше идей создаётся и больше зарплаты.
— То есть даже при увеличении до гигантского масштаба система не разваливается, а будет всё больше и больше потреблять?
— В этом-то и вопрос, может ли система сохраниться, если в ней со всё нарастающим масштабом прибывают вещи. Как в интеллектуальной группе: появляется обратная связь, и идеи мультиплицируются, их становится всё больше и больше… Чем больше становятся города, тем больше увеличивается скорость.
— Когда мы смотрим сегодня на пандемию коронавируса, каким законам масштаба подчиняются подобного рода явления?
— В принципе, ещё в конце XIX века люди сконструировали формулу, чтобы исследовать малярию. Конкретно, её вывел в 1890 году британский математик Мэнни Росс. На его работу повлияла также эпидемия «испанского гриппа» в 1918-м. Но что нужно детально понимать, так это структуру социальных сетей. Мы пытаемся внедриться и порезать какие-то связи, но у нас есть два ограничения: недостаточно данных, нет ресурсов, чтобы по всему миру проводить точное тестирование, плюс мешают политические и экономические интересы каждой страны.
— Правильно ли я понимаю, что, чтобы управлять болезни, нужно знать формулу распространения и досконально понимать работу сетей, которые его обеспечивают?
— Да, сам механизм формулы остался тот же – просто сейчас у нас есть статистика, компьютеры. В прошлом люди почему-то упустили этот вопрос, не пытались понять, как эпидемия разрастётся в пандемию. Чего нам всем не хватает, так это обширной глобальной картины. Все люди зацикливаются локально, пытаются понять, что происходит конкретно у них, и очень срочно принять меры у себя — но не понимают общей картины, которая могла бы помочь.
— Также у меня в связи с вашей книгой есть вопрос про изобретательство. Все изобретения – это масштаб чего-то, так? Если взять, для примера, дом и корабль…
— Да, что бы люди ни изобретали, это уже когда-то было. Просто разные проявления одного и того же. Создание – это адаптивная достройка некоего процесса. Есть мультиуровневые возможности, и под неким давлением организм начинает искать новую среду, где ему жить. Это напоминает ситуацию свободного рынка. Эволюция Дарвина проецируется на социальную эволюцию, прогресс в обществе. Единственное что, социальная среда отличается от биологической наличием гуманизма: людям не всё равно, если кто-то умирает.
— Если мы берём компьютер, и потом появляется компьютерная сеть, то есть множество компьютеров, связанных между собой, это является примером масштабирования?
— Конечно. Один из самых важных вызовов, которые ставит перед нами ситуация, это то, что вычислительная сила компьютера масштабируется не так, как масштабируется сила электричества. Потому что вся проблема в том, что можно сконструировать компьютер, но постоянно нужно думать, чтобы он не взорвался от перенагрева. Но прорыв был в том, что придумали смартфоны – маленькую вещь с той же производительностью.
— Сколько разновидностей масштабирования вообще на сегодня изучено?
— Законов сотни, но что касается изученных, то нужно начинать с физики. Само масштабирование произошло из физики, это интегральная её часть. В химии и биологии есть много его законов. Последние 15 лет принцип масштабирования широко используется в социальных науках, даже в экономике и финансах. При этом остаются неизвестные вещи: мы знаем, как работают законы внутри общества, но не знаем, как они работают между разными обществами. Мы знаем, как Нью-Йорк масштабируется по отношению к Лос-Анджелесу, но не знаем, как масштабируется Москва по отношению к Нью-Йорку или Сингапуру, или Сиднею, и всё потому, что мы имеем дело с разностями культур. Гомогенность здесь превращается в разнородность. Я не говорю, что это неразрешимо, но просто это недостаточно исследовалось.
Также мы не знаем, как масштабирование действует в образовании, как оно работает в бюрократии и администрировании – этими вещами практически никто не занимался.
— И последний вопрос. Какие интересные загадки сегодня существуют в масштабировании для учёного, которые нужно раскрыть для общества?
— Очень хороший вопрос. Возьмём количество убийств в Японии и США. Токио, Осака, Киото, так же как Нью-Йорк, Чикаго и Лос-Анджелес, между собой масштабируются одинаково, но в США преступлений совершается в 50-100 раз больше, и весь вопрос в разности культур. Это нужно постараться увидеть. Следующий вопрос – это до какого упора может идти масштабирование. Во что оно превращается на каком-то пределе? Каковы будут параметры общества, в котором мы можем продолжать жить, и жить благополучно?
Видеоверсия интервью
