«Миллионный город, лишенный систематической идеологии, должен неизбежно обзавестись собственными мифами».
А. и Б. Стругацкие «Град обреченный»
В рамках проекта «Город как учебная аудитория» журнал «Экспедиция», продолжая исследования городов: как город влияет на людей и может ли он обучить человека, побеседовал с профессором Майклом Бэтти (Michael Batty),
Майкл Бэтти является британским урбанистом (градостроителем), географом, профессором факультета Бартлетт Университетского колледжа Лондона (UCL), основателем и председателем Центра расширенного пространственного анализа (CASA). Его исследования и научная работа сосредоточены в области разработки аналитических методов и компьютерных моделей для моделирования структуры городов и регионов. М. Бэтти выступает, как член Ордена Британской Империи, член Британской академии наук, Лондонского королевского общества, Академии социальных наук; удостоен премии сэра Джорджа Бэка от Королевского географического общества.
— Здравствуйте, Майкл Бэтти! Очень рада вас видеть. Позвольте, в рамках нашей беседы, задать вам несколько вопросов. Я изучила некоторые из ваших книг «Новая наука городов», «Строительство науки городов», «Города и сложности» и у меня возник вопрос, не могли бы вы рассказать о самой науке городов, что это такое, какие основные концепции она содержит?
— Возможно, многие согласятся с тем, что не существует одной науки, которая изучает города. Наук всегда несколько, также есть разные ученые, изучающие, исследующие города, с точки зрения этой науки.
Но наука, о которой я говорю в книге — более абстрактна, это наука о том, как разные явления в городах взаимосвязаны друг с другом. Это наука исследует такие вопросы, как: почему люди передвигаются куда-то, почему они взаимодействуют между собой, почему располагаются в каком-то определенном месте, и как города изменились с учетом этих реалий. Так, что это во многом относится к тому, как мы смотрим на города. Предположительно, в течение последних 200-300 лет, и даже больше, мы обращаем внимание на то, как расположены объекты в этих городах. И возникающие проблемы, связанные с перегруженностью городов, с их плотностью, с разрастанием, проблемы с передвижением и перемещением — все это является частью науки о городах.
Причина, по которой я назвал книгу “Новая наука городов” заключается в том, что идеи возникали в течение длительного времени. Если вспомнить XIX век, то в то время были люди, которые рассматривали вопросы о форме городов, о том, как можно построить экономическую основу согласно этих форм, и так далее. С конца XIX до середины XX века использовались что-то наподобие количественных работ, например, более 100 лет назад работал экономист над созданием городов, используя для этого индийский абак (счетную доску). Многие науки в настоящее время не используются благодаря новым подходам, которые берут свое начало из такой науки, как физика, мне приходилось наблюдать за этими подходами. Но они связаны с размышлениями об измерении, согласно многим свойствам местоположения.
Например, используя статистические идеи, статистическую физику, можно выразить следующие тенденции: поиск новых видов общих правил, новых видов законов, если хотите. Они не являются законами, с точки зрения глубоко научного смысла, но являются их закономерностями, которые относятся к размерам города, к распределению различных элементов, к его активности. Они отвечают за разные плотности в разных точках города.
«Теория сложности заключается в том, чтобы перевернуть эту идею с ног на голову, и думать о городе, как о глобальной системе».
Также важной стала идея теории сложности. И пока идеи разрабатывались, люди начали думать о городах, как о сложных системах. В прошлом, зачастую, города были сложной системой, но с точки зрения самой теории, как правило, города предсказуемы во многих отношениях: их формы (геометрии) и динамики. Чтобы исследовать города, мы должны смотреть на них снизу вверх, а не сверху вниз.
Еще буквально сто лет назад люди думали об обществе в колониальных городах сверху вниз. Они использовали идею, что город сравнивается с машиной. Теперь понятие теории сложности заключается в том, чтобы перевернуть эту идею с ног на голову, и думать о городе, как о глобальной системе, которая больше похожа на организм или на некую биологическую систему. Таким образом, производство или систематическая структура эволюции городов — это лозунг теории сложности. Поэтому многое из новой науки городов относится к теории. Это основа того, что я подразумеваю под понятием наука городов.
— Когда вы говорили о городах, как о биологическом организме, как вы думаете, из каких компонентов состоит этот организм? Из каких уровней, или как это выглядит?
— Один из уровней, занимающий центральное место — это то, что мы (как индивидуальности, личности), постоянно принимаем решения о том, что происходит в городах. И для того, чтобы попытаться организовать город или его модель, как продукт всех наших решений снизу вверх, чтобы сделать это, нужна какая-то организационная структура. И, конечно, сложно выяснить, что это за структуры. Потому что, когда мы действуем, мы все делаем рационально и в рамках наших параметров. Но со стороны это может выглядеть, как будто наши действия случайны. Поэтому сложно создавать модели, учитывая большое количество решений. Конечно, город не развивается исключительно как функция (результат) больших индивидуальных решений. Есть также групповые решения. В городах существует иерархия принятия решений.
«В городах существует иерархия».
Некоторые моменты, которые мы видим в городах, очень трудно объяснить. Используя подход исследования снизу вверх — непростое испытание, поскольку проблема заключается в том, как различные модели и городские структуры начинают появляться, являясь продуктом очень большого числа личностей, каждая из которых каким-то образом действует.
И есть несколько простых моделей, которые хорошо это иллюстрируют. Например, «Модель Шеллинга» в честь Томаса Шеллинга (был лауреатом Нобелевской премии по экономике). Принцип данной модели заключается в том, что если вы обнаружили людей, чем-то схожих с вами, но проживающих в разных районах города, то половина из них предпочитает жить именно там.
Существует два типа личности: одни предпочитают жить с людьми, похожими на них. Например, если у вас белая кожа, вы предпочтете быть в окружении пятидесяти человек со светлой кожей, нежели черной. Но, если баланс соотношения начинает изменяться, и возле вас будет появляться много людей с черным цветом кожи, тогда вы можете фактически изменить свое местоположение. Люди предпочитают окружать себя людьми, внешне схожими с собой.
Вторая модель. Я не могу точно сказать, как это работает, но модель выглядит следующим образом. Если люди окружают себя разными людьми, то это выглядит в соотношении 50 на 50. При этом важно, чтобы 50% людей вокруг были такими же, как они. Но если баланс начнет сдвигаться, то люди начнут смещаться на другие локации. И вы можете самостоятельно это проверить и увидеть, когда идет разделение на черных и белых людей. Хотя это присуще механизму, восходящему снизу вверх от личности. Значение механизма заключается в том, что в основном люди перемещаются индивидуально в отношении своих собственных предпочтений, и весь процесс несогласован, поэтому приводит к крайней сегрегации.
«Сегрегация – это разделение людей на расовые, этнические или другие группы в повседневной жизни».
Итак, если вы посмотрите на город, то увидите чрезвычайно сегрегированное разделение между богатыми и бедными, черными и белыми, красными и зелеными — не имеет значения какое разделение, но это не означает, что в умах людей существует явная сегрегация. Она может происходить постепенно, снизу вверх. Это лишь пример появления.
Мы не можем сказать точно, какая будет модель. Мы просто смотрим, что делают личности, наблюдаем, что есть какое-то возникающее явление. В этом и заключается сложность городов. И зачастую мы не понимаем, что может произойти. Это причина того, почему много непредвиденных ситуаций происходит в городах, потому что мы не можем понять их. Они происходят по восходящей шкале снизу вверх. Наше непонимание длится до тех пор, пока изменения не станут очевидными.
— Профессор, в своей книге «Новая наука городов» вы предложили, что для того, чтобы «понять города, мы должны рассматривать их не просто, как некое место в пространстве, а как системы сетей и потоков являющиеся основой новой науки городов». Не могли бы вы объяснить, как можно определить эти потоки и сети, а также отношение между объектами?
— Если обратите внимание на то, как выглядят города за последние более 100, то поймете, что существует некая тенденция того, где люди располагаются (где они живут, работают, совершают покупки и так далее). Итак, если мы смотрим на местоположение, изучаем те местности, где располагаются школы и другие объекты. И когда переносим полученные данные на географическую карту, то на ней сразу начинает прослеживаться некоторая сегрегация поляризации — то есть, основное расположение городов.
Говоря о некоторых случившихся закономерностях, я попытаюсь объяснить их простым языком, например, с точки зрения их местоположения, как располагаются объекты. На самом деле невозможно сразу узнать, по какому принципу эти модели размещаются, предварительно глубоко не проанализировав все возможные причины, потому что любая определенная конфигурация местоположения, тех или иных мест, связана с тем, откуда приехали люди, и куда они собираются. Другими словами, чтобы объяснить, сколько людей находится в центре города и сколько их работают, нужно выяснить, откуда они приехали.
В таких городах, как Лондон, Москва живет огромное множество людей, приехавшие со всех уголков мира. Изначально глобализация предполагает, что те люди, которые живут и работают в этих городах – приезжие люди. И поэтому, чтобы объяснить, что происходит в городе, вам сперва нужно знать являются ли они коренными жителями или нет, с точки зрения их географического расположения. Это также подразумевает наличие определенной транспортной сети.
Таким образом, в книге “Новая наука городов” аргументом является то, что нам нужны сети, чтобы объяснить местоположение. Локации — это просто один из аспектов сети. Мы берем некую сеть и смотрим на всевозможные различные потоки этой сети и их взаимодействие, которые приходят в конкретную точку или узел в сети. Поэтому, чтобы объяснить сам узел в сети, нам нужно знать досконально саму сеть.
Города – это сложные системы, имеющие множество сетей. Например, если мы посмотрим на финансовые услуги в таких городах, как Лондон, Нью-Йорк, Франкфурт, в Токио, Москва, в Париж, то увидите, что там расположены не только динамически важные сети, но в первую очередь — информационные сети. Примерами этому являются финансовые транзакции, переписка по электронной почте, связь по телефонным линиям и целому ряду различных сетей.
Сейчас все используют интернет. Но до недавнего времени я не знал о системе видеоразговора Zoom. Изначально был некий объем информации, что позволило создать эту картинку и звук. Как система нас связывает – мы не знаем, но мы можем находиться на другом конце Земли, и быть связаны через видеоконференцию. Таким образом, объемы информации разъединяются на памятные символы, и этот процесс происходит постоянно. С моей точки зрения, у нас в городах существуют сотни, тысячи сетей, которые все взаимосвязаны между собой и позволяют нам что-то делать, как-то взаимодействовать. И чтобы знать, почему что-то произошло в определенном месте, нужно понять, что этому предшествовало, что было изначально. Тема сетей и их потоков действительно является основанием одной из глав в книге, чтобы человек не делал в городах, даже если он просто исследует их, иметь знания о сетях важно. В этом и заключается суть.
— Вы обратили внимание на то, что важно знать из каких стран, городов приезжают люди. Мне известно, что Ваши исследования включают разработку компьютерных моделей городов и регионов, географическую информатику, моделирование городов и регионов. Как вы считаете, каким образом влияет на города их географическое расположение?
— Если проанализировать некоторые города, выяснится, что существует небольшое количество больших городов и огромное множество маленьких городов. Данная закономерность определяется законом каждой местности – это законы масштабирования, или правил, и они гласят, что в любой экономике социальных ресурсов происходит масштабирование. Если мы захотим объединить ресурсы, то для этого есть только один способ — разместить ресурсы в самом центральном районе большого города, а затем организовать, чтобы они распределялись среди остальной части населения, проживающей в небольших городах, но имеющих связь с центральным городом. Так, например, национальный правительственный ресурс обычно фокусируется в столице и далее происходит распределение на все остальные города. Большие города многофункциональны. По этой причине есть иерархия городов, позволяющая огромным городам взаимодействовать с маленькими городами.
«У городов постоянно существует динамика развития»
Иерархия постоянно изменяется, некоторые маленькие города становятся больше по размерам, а другие, наоборот, еще меньше или исчезают полностью. Таким образом, существует постоянная динамика развития городов. И наблюдая за ними с точки зрения конкуренции, в конечном итоге некоторые из этих городов станут больше, будут увеличиваться. Но все же, большинство городов останется небольшими.
Сегодня нам приходится наблюдать, что все больше и больше людей, живущих в городах и переезжающих в них, являются причиной создания большего числа крупных городов. Но города среднего размера могут быть созданы быстрее других. Сама идея обеспечения ресурсов связана с иерархией городов, в том смысле, что всегда существует несколько больших городов и большое количество маленьких городов.
Если бы многие города становились богаче, то, вероятнее всего, у нас было бы больше крупных городов, и в основном, с более специализированным направлением. Возможно это то, что происходит сейчас, города становятся больше, более специализированными, поэтому наши ресурсы увеличиваются. Но всегда есть пределы этому. Существуют определенные ограничения с точки зрения расстояния и пространства, которое человек может пересечь, проживая в городе, что в свою очередь, создает пределы того, до каких границ возможны размеры городов. Приведу хороший пример, примерно 250-300 лет назад не было городов, население которых превышало одного миллиона человек. В Риме было около миллиона человек, в Лондоне до революции жило около миллиона человек, в Пекине располагалось около миллион человек более столетий назад. И ни один город не выходил за границы, чтобы его население превышало больше, чем один миллион человек.
Другими словами, технология организации объектов в городах не могла все уловить. Она не могла создавать города в том количестве, когда его население превышало миллион человек. Но с момента начала промышленной революции возникли железные дороги, а затем через 100 лет мы получили автомобили и электромобили, и это позволило людям вырваться за порог ограничений в миллион человек. Впоследствии, некоторые города разрослись до состояния в более чем 30 миллионов жителей. Такими большими густонаселенными городами являются Токио, Мехико, Гонконг, Гуанджоу, Макао, Шанхай и другие. Эти города стали таковыми благодаря объединению.
Другими словами, если есть ограничение по размеру города, то это положение не изменится достаточно резко — только, если мы не получим чрезвычайно разные типы технологий. Так, на сегодня возросли скорости, например, появились поезда, которые позволяют нам перемещаться между большими городами, расположенными на больших расстояниях за короткие периоды времени. Тем самым, мы получили некоторые изменения в городских структурах на этом уровне. И маловероятно, что получим те транспортные технологии, которые были бы доступны для большого числа населения. Они все еще будут специальными в этом конкретном контексте. Только автомобиль создал условия к универсальной способности многих людей самостоятельно мочь разрешать свои вопросы. И именно поэтому разрослись такие города как Лос-Анджелес, Феникс (город в США).
У более старых городов, например, Москва, есть предел в размерности. Исторически в города вложено столько инвестиций в основной капитал, что нельзя перевернуть все вверх ногами, изменив там какие-то процессы. Таким образом, существуют некоторые основные ограничения по размерам и границам городов, о которых описано в книге “Новая наука городов”.
— Насколько мне известно, одно из ваших ключевых исследований — это городские системы и методы, фракталы городов. Не могли бы вы уточнить, что такое фрактальные города?
— Да, конечно. Если мы вернемся к теории сложности, то у нас есть системы, которые состоят из множества отдельных личностей. Это могут быть отдельные личности в этом городе, с населением в один миллион человек. Например, у нас есть город миллионник, предположим, что у нас там расположено около 300 000 домохозяйств, есть 300 000 конфигураций принятия решения о том, где мы будем работать, чем мы будем питаться в течение дня — по сути, миллионы фрагментов, по которым принимаются решения. Некоторые из этих систем повторяются в разных пространственных масштабах. Поэтому, если у нас есть простые взаимоотношения, которые нужно развивать при населении с определенной плотностью жилого массива, то нам нужна служба, которая имеет недвижимость с транспортной развязкой определенного типа.
«После того, как выявили, что данный принцип показал свою эффективность, его можно применять в разных масштабах».
Таким образом, фрактал — это некий объект, который соответствует правилу или его части, повторяющийся в разных масштабах. Самым лучшим примером этой системы является — дерево. Вы смотрите на дерево, и видите его форму. Если вы перейдете к наименьшему элементу дерева, который является некой питательной средой для веток, то вы ломаете ветвь этого дерева, а на ней расположены небольшие веточки. Затем вы масштабируете эту ветвь, и она вырастает до целого дерева, вы наблюдаете ту же структуру дерева, такие же ветки и листья как у изначального дерева, с которого эта ветка была взята. По сути, вы воссоздаете само дерево.
Другими словами, если вы посмотрите на дерево, то оно все состоит из маленьких «деревьев». И способ роста заключается в том, чтобы расти в соответствии с этим шаблоном.
Рассматривая города, мы видим повторение этих же видов шаблона. Например, в транспортной сети, существует целые сети автомагистралей или автострад, которые представляют собой поток высокоскоростных автомобилей. Эти автомагистрали построены на верхнем уровне, потом ниже и еще ниже, отличные от расположения других сетей, которые принимают больше местного трафика.
На самом деле фрактал означает дробное измерение, ключевым принципом здесь является то, что мы называем самоподобием. Другими словами многие вещи похожи, подобны, но в другом масштабе, в другом пространстве. Поэтому, когда мы смотрим на город, мы видим большой центральный деловой район, сам центр города. Мы часто видим несколько небольших городских центров в пределах города, а затем в этой области видим районные центры и так далее. Таким образом, мы видим своего рода иерархию. Они используют тот же принцип, как с точки зрения сетей, так и с точки зрения расположения их на разных уровнях пространства. И это то, что мы называем фракталом.
Нет такого явления, как чистый фрактал, кроме математики, где мы можем деле производить чистые фракталы, но в реальном мире всегда присутствуют искажения. Поэтому, хотя дерево является отличным примером фрактальной растущей структуры, которая имеет самоподобную закономерность, и конкретная форма дерева будет продиктована множеством случайных факторов, таких как ветер, его расположение, высота, на которой он находится — все эти моменты будут влиять на изменения, к примеру, роста этого дерева. Мы не изменим основную структуру, потому что это своего рода практическое правило о сущности морали, правило дефицита, которое связано с ростом до фрактала. Но это изменит определенную позицию дерева и таким способом объясняет причину, по которой все листья на дереве одинаковые. Это могут быть и случайные события, происходящие именно таким образом, по такому принципу. Такова природа идеи фрактального города.
Фрактальный город можно рассматривать как образец явлений и местоположений сетей, существующие в городе, идущие как сверху вниз или снизу вверх. Другими словами, мы можем идентифицировать разные уровни сетей и разные схемы расположения, разделяя эти уровни сверху вниз или снизу вверх.
— Вы сказали, что у фрактальных городов разные уровни. Расскажите, пожалуйста, что это за формы фракталов, каковы их геометрии?
— Хорошим примером обычного фрактала является город, который разделен по плану и хорошо структурирован. Так города развиваются по стандартным шаблонам, и развитие чаще всего происходит быстро. Примеры с городами — это почти чистые фракталы. Хорошим примером фракталов являются римские лагеря, когда римские легионы решили построить лагеря в виде города. У них была целая конфигурация и шаблон того, что они сделали — определили расположение казарм, центра лагеря и т.д. И когда вы смотрите на фотографии римских лагерей после того, как лагерь превратился в сам город, вы можете увидеть очень жесткую последовательность его развития.
Если вы посмотрите на США, то, начиная с начала XIX века, в результате иммиграции возросла численность городов. Если посмотреть на структуру Манхэттена в 1813 году, то выяснится, что это фрактальная модель, основанная на окрестностях этой местности, но разных размеров. И эта модель стала напоминать многие города в Соединенных Штатах.
Вспомните Манхэттен в 1830 году, в нижней части города расположена улица Уолл-стрит. Даже сегодня Уолл-стрит напоминает европейское поселение с его переулками, это медленно растущий органический город. Мы часто говорим, что большинство городов растут более органично, более постепенно. У них нет нисходящего пути к шаблонам, как у быстро растущего города во время этого набора. Поэтому этот пример фрактала является крайностью, когда вы можете организовать его сверху вниз, и можете в некотором роде применить геометрические принципы.
Город Саванна в Джорджии (США) является примером быстро растущего города. Это город, который растет в противоположном направлении, где рост происходит постепенно без плана. Но город, который развивается особым образом, больше похож на естественный или биологический фрактал, похожий на дерево. Как это происходит с городом — все начинается с планирования центральной точки. Далее может возникнуть мост через реку или что-то в этом роде; люди начинают группироваться вокруг этой конкретной точки. И по мере того, как они постепенно группируются, они начинают использовать принципы того, насколько тесно они связаны друг с другом. Например, с ростом города люди всегда стараются максимально приблизиться к центральной части города, а также пытаются заполучить, как можно больше пространства.
И очень часто вы можете увидеть естественно растущий город с более высокой плотностью населения, потому что люди сначала располагаются там, где они находят лучшие места по их мнению. По мере роста города, люди хотят больше пространства, и они действительно получают это пространство на краю города. Именно таким образом происходит рост города. Вы можете построить модель, показывающую, как плотность населения может быть компактной в его центре, но довольно рассредоточенной по его краю. И, конечно, в зависимости от того, какие шаблоны у вас есть для расположения объектов, эти шаблоны будут определять геометрию, детальную геометрию города и т. д. Но при таком распространении, геометрия города в некотором смысле будет отличаться, в зависимости от его уровня.
Чистый фрактал — это своего рода геометрия, подобная дереву, геометрия, которая в некотором смысле будет похожа на разные пространственные масштабы. Но в реальном городе имеют влияние и множество других факторов, как и ряда принципов. На это влияет много случайных факторов, которые основаны на локальной ситуации. К примеру, если на человека влияет физическая геология города (водные ресурсы, климат), целый ряд вещей, которые часто эти принципы адаптируют к местным условиям. Или, если человек сталкивается с ситуациями, когда правительство защищает управление городом, богатство общества — то все эти вещи начинают иметь значение именно для того, чтобы человек действительно видел то, что происходит на местах. Чтобы объективно объяснить эволюцию города, необходимо для начала разобраться с историческим контекстом этого города.
— Задам вам последний вопрос. Поскольку интервью происходит в рамках проекта «Город как учебная аудитория», возникает следующий вопрос: с вашей точки зрения, каковы функции городов? Может быть так, что города по-разному оказывают влияние на людей и «учат» их на разных уровнях?
— Я думаю, что нам нужно учиться на большем количестве примеров. Я думаю, что нам нужно узнать о том, как принципы, которые я описал, адаптированы к различным условиям, к различным ситуациям, как исторический контекст влияет на развитие города, какой в городе присутствует баланс в важных для изучения возможностях.
И мы немного говорили о хороших и плохих городах, но совершенно ясно, что существуют примеры, на которые не стоит равняться. Например, транспортные пробки были невероятно плохим критерием для города, но такие вещи нельзя спланировать или развивать соответствующим образом. Во многих смыслах необходимо рассматривать весь спектр планов города. И трудно заранее определить, какими могут быть наиболее подходящие элементы любого плана или любого идеального или устойчивого города. Мы очень сильно зависим от времени, в котором живем, поскольку подвержены контекстам, политическим и экономическим.
Существует целый ряд различных идеализаций, идеальных городов в разных культурах, обществах по всему миру, и в каком-то смысле хорошей отправной точкой для размышлений о будущем городов является размышление о том, что отвергает этот идеал. Они имеют тенденцию быть идеальными по типу. Другими словами, вы не обнаружите, применения религиозности в каждом конкретном месте. В этом смысле они склонны к идеализации.
Так, город завтрашнего Корбюзье, широчайший город Фрэнка Ллойда Райта, Город-сад завтрашнего дня — это были своего рода идеальными городскими формами, несмотря на огромное количество множественных предложений новых типов городов. Города-сады, которые не похожи на города-сады двадцатилетней давности. Когда возникнут кадры на сегодняшние технологии, схожих по принципам плотности и доступности, а также другие элементы и в других частях мира, то будет видно, что с точки зрения небольших городов существует и ряд примеров умных городов, которые поддержали эту новую модель Например, Масдар-Сити (проект будущего экогорода, расположенного в эмирате Абу-Даби Объединённых Арабских Эмиратов) — это пример одного из высокотехнологичных городов, где было запланировано, что все коммуникации работают с помощью интеллектуального транспорта, здания оснащены датчиками контроля. Опять же, это идеализация и, в некоторой степени, это хорошая отправная точка, за исключением того, что нужно также взглянуть на существующие города. Нужно посмотреть на весь спектр городов, чтобы иметь возможность установить некоторые закономерности, поскольку у нас существует огромное множество городов по всему миру. И в некоторой степени это даст понимание того, какие доминирующие силы приводят к тому, что города имеют хорошие и плохие явления в любом из этих городов. И в этом смысле, необходимо иметь возможность изучить основные города.
— Большое вам спасибо!
Интервью провела журналист, координатор проекта «Европейская история еврейского народа» Майя Шнедович
Профессор М. Бэтти является автором книг: «Изобретение будущих городов» (2018); «Новая наука городов» (2013); «Умные города будущего» (2012); «Виртуальные географические среды» (2009); «Размер, масштаб и форма городов» (2008); «Города и сложность: понимание городов с клеточными автоматами, агентами и фракталами» (2007).
