Человечество воспринимает окружающий мир через визуальные образы. Оказывая непосредственное влияние на сознание людей, они формируют стереотипы, взгляды, модели поведения в обществе.
В сентябре этого года завершилась научная экспедиция в Хорватию, где зародилась новая книга академика О.В. Мальцева «Невидимый ангел, или Что фотографировать». Данная книга является продолжением научной конференции «Город как учебная аудитория», на которой была представлена теоретическая часть исследования города как учебной аудитории и полностью описана методология исследования города.
«Столкнувшись в Хорватии с венецианской цивилизацией, я понял, что данное исследование как нельзя лучше может продемонстрировать, как с фотоаппаратом изучать города и проникать в их тайны! Как изучать язык европейского мистицизма, как проводить исследования на стыке наук! Уверен, что эта работа откроет такие тайны, о которых аудитория даже не догадывалась!» — академик О.Мальцев
В рамках проекта «Визуальная социология» и написания книги ученый Олег Мальцев запланировал провести пять интервью с профессором, визуальным социологом, автором, редактором, фотографом Джеромом Крэйзом (Jerome Krase). Цель, которую ставит перед собой ученый – прояснить взгляд мирового академического сообщества на визуальную социологию. А также выстроить понимание у заинтересованных лиц: что такое визуальная социология, зачем она нужна и как с ней работать.
Некоторые социологи, использующие в своей работе визуальные методы, считают необходимым защитить визуальную социологию, отстаивая свое право изменить её маргинальный статус. В то время как современные европейские и американские исследователи строят свои рассуждения в ситуации возвращения образа, символа, считая, что визуальные методы являются модным интеллектуальным течением, а «визуальная социология» идет в этом направлении в качестве нового приема интерпретации, репрезентации — реакции на всеобъемлющие тенденции перехода от текста к символу. Но так ли это на самом деле – предстоит выяснить в ходе беседы двух ученых.
Представляем вашему вниманию интервью с доктором Джеромом Крэйзом.
«У визуальной социологии нет конкретного определения. Визуальный социолог занимается изучением общества посредством визуальных образов для того, чтобы разобраться, какое оно, это общество, и сделать его лучше – это аксиома традиции, которую в социологии основал Макс Вебер.”
— Здравствуйте, профессор! Для меня большая честь личное знакомство с вами. Разговор наш я бы хотел начать с понятия «визуальной социологии»: что конкретно в Америке вкладывают в данное понятие?
— Для того, чтобы ответить на этот вопрос, я должен сказать, что существует два объединения – Международная ассоциация визуальной социологии и вторая ассоциация, которая является производным от первой: Сообщество исследователей визуальной социологии Международной ассоциации визуальной социологии. Люди используют понятие «визуальной социологии», но у них нет четкого понимания, что это такое, у них есть какое-то представление об этом. Сам термин означает, что в социологии мы используем определенные данные, связанные с чем-то визуальным. Дело в том, что визуальная социология считается маргинальной дисциплиной в социологии, многие люди ее так определяют. Я хотел бы вам дать небольшое введение в визуальную социологию, это всего лишь введение, не определение.
Когда речь идет о социальной науке, то самая древняя наука — антропология. Основная идея валидной научной информации состоит в том, что общество может анализировать, теоретизировать, распознавать, следить за явлением в виде некой информации. Когда мы говорим о визуальной социологии, мы смотрим на поведение людей. Или, например, я знаю, что вы интересуетесь архитектурой: как один из аспектов, она показывает историю. Архитектура — это визуальные символы, форма искусства.
— Когда мы говорим о символьной составляющей, безусловно, она крайне значима в архитектуре.
— Есть такое понятие, как «нормализовать науку», и социология пытается превратить визуальную социологию в нечто нормальное. Например, американский историк и философ Томас Кун объяснял философию науки: что принимается в науке, как некий стандарт.
— Всегда есть требования к тому, чтобы что-то считалось научным.
— Чтобы эта наука была принята среди социологов.
— А разве она сегодня не принята?
— Не совсем так. Какую точку зрения мы отстаиваем? Например, известно, что обычно социологи используют множество изображений в своих работах для того, чтобы что-то показать. И для визуальных социологов любые изображения, видео – это предмет исследования. Я как социолог использую разные уровни своей науки: опросники, могу провести интервью, демографические исследования. Но в чем отличие визуальной социологии? В том, что для нас всё, что связано с изображением, видео – это некое визуальное проявление данных, информации.
У студента, обучающегося на факультете социологии, в учебной программе присутствует множество разных предметов. И первый шаг, который предпринимает такой человек, это слушает курс «Визуальная социология». Вначале в нём изучаются разные методы социологии: как проводить опросники, исследования, разные визуальные техники. Но при этом крайне важно, чтобы визуальный социолог умел создавать изображение, умел создавать визуальные данные.
Методы, которые используются в визуальной социологии, уже устоялись. Расскажу на примере визуальной этнографии. Существует разница между визуальным социологом, изучающим визуальную этнографию, и обычным человеком, который занимается визуальной этнографией. Для нас крайне важно методологически верно работать с этими данными. Конкретного определения «визуальной социологии» не существует, я описал, чем она занимается.
— С вашей точки зрения, что делают люди, занимающиеся визуальной социологией?
— Визуальный социолог занимается изучением общества посредством визуальных образов для того, чтобы разобраться какое оно, это общество, и сделать его лучше – это аксиома традиции, которую в социологии основал Макс Вебер.
Любая социология занимается исследованиями общества и как его сделать лучше. Но чем отличаемся мы? Мы используем разные данные для исследования. Моё основное направление в исследовании — я изучаю города и то, как они меняются. Два направления исследования включают в себя процесс урбанизации, также туда входят разные изменения.
— Почему вы стали этим заниматься?
— Я изучал социологию в университете Индианы, но до университета мне пришлось изучать криминологию, что дало понимание того, что все процессы, разные социальные вектора в городах позволяют понять криминализацию общества.
— Вас интересовала так же, как и меня, криминализация общества?
— Меня интересует совершение криминальных преступлений в городе.
— Почему у вас такая тяга к криминологии, к преступности? Я сам криминолог и могу с уверенностью сказать, что криминологов можно по пальцам пересчитать.
— Причина кроется в моем воспитании, я жил в криминальном городе. И я хотел узнать причины, почему возникает криминал.
— Возможно, они как-то вас беспокоили, вы собирались бороться с криминалом?
— Я вырос в бедной семье и в криминальном районе. После того, как поступил в колледж, я начал изучать, как совершаются преступления несовершеннолетними подростками. И это одна из причин. И уже позже, в университете Индиана, это был мой основной профиль.
-У меня есть коллега Антонио Никасо, как-то он рассказал, почему начал заниматься криминологией. В свое время он жил в регионе, где существует самая могущественная организованная преступность. И в определенный момент времени у его лучшего друга (на тот момент ему было 16 лет) убили отца. Я, как военный человек, попал в одну ситуацию, когда вынужден был бороться с криминалом, при этом не будучи сотрудником никакой правоохранительной структуры. И в тот момент времени я был вынужден начать изучать криминальный мир. Поэтому я вас и спрашиваю, как вы пришли в криминологию.
— Когда я начал изучать социологию, я многое в жизни понял. Мне стали понятны причины, например, почему люди, определенные группы совершают преступления. Тем самым я начал больше понимать механизмы работы самих правоохранительных структур. Также данная практика позволила мне заниматься более практичными вещами, связанными с предотвращением криминала.
— Вы предпринимали попытки бороться с криминалом?
— Пришедшее ко мне понимание, почему криминал существует и почему произошли такие вещи, помогло мне осуществлять деятельность в локальных общественных организациях, в политической деятельности. Это то, с чем я по сей день имею дело.
— Давайте поговорим о книге, которую вы написали. В начале книги вы говорили о старой и новой школе визуальной социологии – в чем между ними разница?
— Это не мое название, так принято указывать в дисциплине. У меня есть близкий друг, приверженец этой школы — Марк Гаттини. И основная характеристика старой школы состоит в том, что она четко структурирована.
— Я имею ввиду, чем занимаются эти школы, в чем их отличие?
— Многие критикуют старую школу социологии. В моей книге этого нет, я не стал настолько глубоко заходить в эту тему. Ее основное отличие в том, что она проповедует структурализм, точнее — структуралистский структурализм. Старая школа основана на парадигме столкновения Карла Маркса и Макса Вебера. Новая школа социологии более критична, имеет широкий взгляд и больше вариативности. А также новая школа социологии ввела понятие «социального конструктивизма».
— Спасибо большое, профессор. Думаю, продолжим в следующий раз обсуждать этот вопрос.
видеоверсия интервью вы можете посмотреть, перейдя по ссылке:
